Мои счастливые роды у Мориной Татьяны Генриховны (роддом №6)
21 сентября 2011 года
Спустя почти восемь месяцев я все-таки нашла время написать о самом важном событии в моей жизни.
Ребенка я хотела давно. Однако стойкое ощущение того, что у меня его не будет, того, что я не способна иметь детей не покидало меня до того момента, пока я не пришла на узи. Задержек было много, месячные шли нерегулярно. Да еще и за месяц до наступления беременности, мне сообщили, что работоспособен у меня только один яичник. Двум полоскам я не поверила. Просто сидела и плакала в ванной. То ли от неожиданности, то ли от счастья. Кирилл был спокоен и задумчив. Сидя на кровати, наигрывал какой-то перебор на гитаре. Через пару неделек, я уже вернулась из Томска с сессии, и замечательный узиолог и прекрасный человек Ирина Петровна Кебак сообщила мне о том, что моей беременности уже целых 13 недель. Внутри меня билось сердечко маленькой девочки. Моей принцессы.
Девять месяцев пролетели незаметно. Не скажу, что всегда было легко, но постоянное ощущение счастья не покидало меня. Живот не отличался размерами. Все давали моему пузу месяцев 5-6. Ну и ладно, зато не было отеков, и я скакала козочкой. Если бы не первые четыре месяца токсикоз, потом загремела на сохранение с подозрением на пиелонефрит. С острой почечной коликой повалялась в предродовой, посмотрела, как рожают. Расстроилась. Потому, что я совершенно не так представляла себе свои роды. И правильно, мои роды прошли совершенно по-другому.
После долгих метаний в выборе роддома я остановилась на том, что ближе всех, «Шестерке». Да и везучая я, на момент моих родов большинство домов закрылись на помывку. Осталось три - Четверка, Шестерка и Областной, который сразу отпал, за неимением у меня прописки в области.
В 36 недель я пошла договариваться о сервисных родах с одним из самых уважаемых врачей города, Мадоновой Галиной Ивановной. Стройная, красивая, пахнущая дорогими духами, она сразу вызвала у меня доверие. После осмотра в кресле и на узи, меня ждал сюрприз: Доча сидела на попе. «Вряд ли на таком сроке уже перевернется… так что скорее всего кесарево». Домой шла как в воду опущенная. Все мои мечты об идеальных родах, об их начале дома, с мужем в обнимку, о приезде в роддом уже практически с полным раскрытием… лопнули, как мыльный пузырь. Рисковать здоровьем ребенка и настаивать на самопроизвольных я не хотела.
Повторно прийти я должна была в 38-39 недель. Две недели я уговаривала дочку перевернуться. Однако привычных полчков по ребрами я не ощущала.
В один из выходных собрались с друзьями на даче. Свежий воздух, шашлыки и «Цыганочка» подтолкнули меня идти плясать. Наверное, я никогда так не двигалась. Как будто живота и не было! Было легко и свободно. А как же рассказы о том, что на последних месяцах даже сапоги застегнуть невозможно?
В понедельник – опять прием. Прихожу в «шестерку», звоню Мадоновой – не отвечает. Перезваниваю на сотовый, моя удача, о которой я писала ране, опять дала о себе знать. Галина Ивановна на больничном. Сильный перелом ноги, выйдет только в октябре. «Мариночка, ты не беспокойся, я сейчас позвоню и тебя устроят бесплатно, у нас ведь операция планировалась?» - успокаивала меня врач. Я покорно ждала в приемном покое. Через минуту меня пригласили в тот кабинет, куда обычно принимают со схватками. Милейшая женщина, Татьяна Генриховна Морина, зав. Отделения патологии. осмотрела меня на кресле, сказала, что если я не против, роды примет она.
- Роды? – удивилась я, - меня же вроде ждет плановое кесарево?
- Зачем кесарево? На ощупь, ребенок лежит правильно, будем ждать схваток. Но если сомневаешься, давай сходим на узи.
Головка! Там внизу головка! Моему счастью не было предела. Она услышала меня и перевернулась. Довольная, я отправилась домой, ждать. Дату ставили на 10 сентября.
Но ни десятого, ни 17 доча не появлялась на свет. А пора бы, ведь по узи вес ребенка уже составлял 3800 г, и 42 неделя подходила к концу.
Схваток не было вообще. Даже не потягивало.
Позвонила Татьяна Генриховна, пригласила укладываться в отделение патологии. Мечты об идеальных родах снова рухнули. Роддома были переполнены. Не было не то что отдельных родзалов. Не было даже отдельных палат.
Начиная с 19 сентября, мне каждый день ставили уколы и раздвигали шейку матки. Все эти процедуры мне были как слону дробина. Даже спина не болела. Короче, 21 сентября в 7часов утра меня разбудила акушерка, идти на програмированные роды. Было обидно за дочку. Что первое в ее жизни решение «Когда родиться?» приняли за нее. Нарядили в костюм «снежинки». Таких, как я, «снежинок», было еще две. Одну из них, мою тезку, я попросила сфотографировать нас с пузиком на прощание. В этот день, 21 сентября, был большой праздник, «Рождение Богородицы».
8-00. Прокололи пузырь. К счастью, воды были чистые. Хожу, жду схваток.
8-30. Кушаю шоколадку. Сильно хочется есть. Не кормили же завтраком.
9-00. Познакомились с девочками в предродовой. Разговорились. Наорала на нас какая-то медсестра. За то, что ходим и разговариваем, а должны лежать и молчать. Я попробовала с ней не согласиться. Начались небольшие схваточки. Я начала дышать, как «лошадка».
10-00. пришла Татьяна Генриховна. Осмотрела меня, и огорчила. Раскрытия не было. «Окситоцин?» - спросила я дрожащим голосом. И уложили меня на стол под капельницу. Накрыли теплым одеялком, подключили ктг, и провалилась я в какое-то странное состояние…Окситоцин подействовал быстро. То ли спала, то ли постанывала. С закрытыми глазами пыталась петь, когда было совсем больно. «Главное не кричать» - говорила я себе. На соседних столах кто-то кричал, кто-то стонал, как я. Того, кто родил увозили в коридор и на их место привозили новых, дико орущих женщин. В тот день со мной в одном родзале родили человек 30. Особенно орали семнадцатилетние малолетки и нерусские - прошедшие уже через роды не один раз. Периодически, то наблюдая за этим, то снова проваливаясь в полудрем, я пыталась отключить мозг и дать свободу природным инстинктам. Это оказалось очень сложно, аппарат ктг и капельницы сковывали движения. Но я умудрялась принять коленно-локтевую позу, или просто постоять рядом со столом. Медсестры и акушеры укладывали меня обратно на стол, говорили, что двигаться нельзя. Периодически приходила Татьяна Генриховна, давала попить воды и гладила по голове. Массировала поясницу. Конечно, это не сравнится с присутствием любимого мужа. Но легче становилось. К другим-то вообще подходили только тогда, когда уже пора ловить ребенка. Морина говрила, что я молодец, что скоро со мной будет моя дочка, что я уже на род. столе, и скоро все закончится. Когда на сильной схватке я закрывала глаза, передо мной вспыхивали салюты, как на 9 мая. Боль начала пронизывать позвоночник от шеи и до копчика. Было ощущение, что ребра ломаются и позвоночник вырывается наружу. Дышать, дышать и дышать, говорила я себе. И радоваться родам. Ведь при всех вмешательствах, я не лежала на операционном столе, меня не потрошили, разрезав живот. Я была женщиной, рожающей женщиной. И я испытывала счастье от того, что внутри меня все все скручивалось в узел, что схватки становились сильнее и сильнее. Я не знала, сколько я уже лежу на этом столе, сколько времени на часах. Знала только, что где-то «послеобеда», потому, что с улицы доносились радостные крики новоиспеченных папашек, требующих «показать пацана». Мне было холодно. Все тело промерзло. Пальцев на ногах я не чувствовала вообще, хоть и была одета в носки и толстые противоварикозные чулки. Снова пришла Татьяна Генриховна. Поправила одеяло, «Сильно больно?» - спросила она, я кивнула головой. Ребенок крупный для тебя, обезболим. А то родить сил не хватит. Пришел анастезиолог. Добрый, высокий, полностью лысый дядечка. Просил меня не дергаться. Да как тут не дернешься, если схватка скручивает меня в комок. Я умоляла подождать, пока схватка кончится. Но когда она кончалась, незамедлительно шла вторая. Резко почувствовала, как между позвонком вогнали большую иглу. (а говорили, что это неощутимо). Эпидуралку ставить больно. А толку от нее почти не было. Схватки немного притупились, но внутри меня как будто бы все разрывалось. По ногам текло что-то липкое. Я не могла посмотреть, потому, что все тело было сковано болью. Было больно даже вздохнуть. И тут мне захотелось лечь на бок и взять в руку согнутую в колене ногу – так было легче. Я почувствовала, как сильно хочу в туалет. Татьяны Генриховны в зале не было. Я начала кричать, звать ее. Неосознанно. Как будто это не я кричу, а просто мое тело. Голос – отдельно от разума. Через минуту медсестра уже надевала халат на моего врача. Акушерка Наталья Кирилловна Музыка готовила маленький столик с пеленкой и ножницами.
- Я рожаю уже, что ли? Так быстро?
- Быстро? Ты уже 9 часов рожаешь! – в этот момент я подумала, что за 9 часов можно долететь на Германии без пересадки. И это очень долго. Однако даже в этот момент я не верила в то, ЧТО У МЕНЯ БУДЕТ РЕБЕНОК.
«Не тужься, только не тужься пока. А вот теперь давай! » - тужиться у меня получалось плохо. Потуги – в тыщу раз больнее схваток! После очередной потуги у меня появилось ощущение того, что я просто не выдержу всего этого. Не хватало дыхания. «Ребенок не пройдет, нужно делать надрез», и меня чикнули. Разрез показался мне просто ожогом. Не больно. Потом потуга, еще одна… на третью меня не хватило. Тогда Татьяна Генриховна взяла мою руку, «Трогай! Чувствуешь, это голова твоего ребенка, помоги ему родиться!» - после этого у меня словно открылось второе дыхание. Три хорошие, сильные потуги подряд и… она выбралась! - «Вот твоя дочка!» - Татьяна Генриховна держала ее на ладошке. Я до сих пор не верила своим глазам. Странно, но когда я видела, как рожали женщины на соседних столах, я обливалась слезами. Но, родив своего ребенка я не проронила ни слезинки. Проще говоря, я офигела! (более точного сравнения подобрать не смогла, простите). Родила ровно в 16:40.
Пуповину резать сразу не торопились. Сперва положили ее ко мне на грудь. Я обняла Агату, так крепко. Она была, розовая, и скользкая. Я боялась, что она просто выскользнет из рук. Акушерка порвала на мне разовую сорочку, и приложила мою крошку к груди. Ее ротик был такой маленький, но она старательно сделала пару чмоков. Ей было холодно. Мы еще с минутку пообнимались, и ее унесли. Но недалеко, я видела все, что с ней делают. Вес – 3780, 52 см. С признаками переношенности, без смазки, но все равно, 8–9 баллов по Апгар. Когда её обработали, закутали в теплое розовое одеялко, мы снова были вместе, и больше никогда не расставались.
Еще раз хочу сказать спасибо Татьяне Генриховне – врач от бога. На вторые сутки научила меня сцеживаться и правильно прикладывать к груди. Проблем с лактацией не было, в отличи от других девушек. Их не научили этому искусству, и теперь их детки растут на смесях.
Сейчас моей крошке уже почти восемь месяцев. Это красивая, сообразительная, голубоглазая малышка. Она почти никогда не плачет. Я ношу ее на руках или в слинге, кормлю грудью и везде беру с собой. Надеюсь, следующие мои дети будут такими же прекрасными, как Агата.
P.S. А что касается родов, так я могу с уверенностью сказать, что рожать мне понравилось.
Написано 14 мая 2012 г.
Марипуля
Новосибирск
